Татьяна Сердитова о механизме работы приемной кампании сегодня и в период Перестройки.
Татьяна Сердитова занимает ключевую должность в жизни СГУ более 20 лет – она ответственный секретарь приемной комиссии Сыктывкарского университета и лучше всех знает, как устроена приемная кампания. О том, как менялся образ абитуриента в последние два десятилетия Татьяна Сердитова рассказала журналу «Verbum».
— Вы поступали в вуз в Советском союзе. Что значило быть абитуриентом тогда?
— Все было по-другому. Экзамены мы сначала сдавали в школе, а потом еще и при поступлении в вуз. Абитуриентом я была не единожды. В первый раз поступала в 1989 году на филологический факультет КГПИ. Второй раз — в 1991 году на факультет иностранных языков. Недавно пересматривала бланки тех лет. Несмотря на распад СССР в 1991 году, еще вплоть до 1996 года дипломы выдавались с гербом несуществующей страны на обложке – серпом и молотом, и только после 97-го на них появился привычный двуглавый орел.
— Что из себя представляла приемная кампания?
— Тогда поступать можно было только принеся оригиналы документов. За один год можно было поступить лишь один раз и в одно место! Да и борьба проходила ожесточеннее. Конкурс был как минимум три человека на место, на инфак — пять человек на место. Сегодня, если ты не поступил, куда хотел, ты можешь пройти на другое направление или в другое учебное заведение.
— Сейчас имея в распоряжении пять вузов для поступления, абитуриенты испытывают душевные метания. Что вы испытывали тогда?
—Абитуриенты выбирали вуз еще в школе и целенаправленно готовились к нему. У каждого вуза была своя программа приемных испытаний, свой перечень тем для сочинений, свои вопросы. При поступлении вывешивались оценки у всех и становилось понятно сразу, каковы твои шансы. Не поступил в этом году? Все, иди работай!
— И люди шли работать?
— Шли. Мальчики шли в армию, потому что понимали — в этом году шанс они свой упустили. Зато через два года после армии была льгота — поступали буквально с минимальным баллом.
А вот те, кто поступил, пытались выжать за время учебы максимум пользы. Тогда, например, еще никто не додумался, что второе высшее должно быть платное.
— Сейчас школьники трудятся над своим портфолио — грамоты, участие в олимпиадах, волонтерская книжка, значок «ГТО». Это дает дополнительные баллы к результатам ЕГЭ. Чем тогда абитуриенты увеличивали свои шансы в борьбе за место в вузе?
— Когда я поступала, как раз отменили характеристики и перестали учитывать средний балл аттестата. Была такая форма отбора как собеседование. В вузах Москвы и Санкт-Петербурга за него можно было получить дополнительный балл сверх своих оценок за экзамены. Или полбалла. И никому не объясняли, почему дали балл или только половину. Вот эти полбалла решали судьбы. Я знаю людей, которые при поступлении сдавали экзамены на «отлично», получали на собеседовании полбалла и не проходили на конкурсе. Вот такой был субъективный момент.
— Вы были абитуриентом на рубеже двух эпох – в самый разгар Перестройки. Как она повлияла на систему образования?
— Все менялось прямо на глазах. Казалось, кто-то решил: «Все было не очень хорошо, давайте сделаем лучше». Я попала в удачный отрезок реформ, когда у вузов определенная свобода в принятии решений была. У нас существовало УПК (учебно-производственный комбинат) — возможность получить начальное профессиональное образование еще будучи школьниками. Можно было выучиться на швею, секретаря-машиниста, мальчики получали водительские права. Я ходила в педагогический класс. Его выпускники могли поступать в КГПИ по одному экзамену, при условии, что сдашь его на «4» или «5». Предполагалось, что ты уже профессионально ориентирован и подготовлен лучше, чем остальные. Позже практику УПК отменили.
Были и другие изменения. Наш курс последним получил запись в зачетке о том, что мы изучили предмет «История КПСС». Мало кому нужный предмет, приравнивался по важности к русскому языку, литературе и математике. Знать даты и темы съездов КПСС, кто и о чем говорил, что в итоге решили… После уже «Историю России» изучали.
Руководство вуза стало ближе к студентам. К нам мог декан прийти и спросить: «Вы когда хотите сессию? Проведем промежуточную в октябре, или все вынесем на январь?» Вас ректор о таком спрашивает? Нет. А нам давали возможность выбирать курсы предметов, которые мы хотели изучать больше. Мы чувствовали причастность к формированию своего будущего. Сейчас этой свободы ни у студента, ни у вуза нет. Все подчинено образовательным стандартам.
— Сейчас, это когда?
— Последние пять лет точно. Система все больше ужесточается, становится все более формальной. Читали государственный стандарт бакалавра? Не хочу критиковать, но я больше не вижу в студентах будущих педагогов или инженеров – только бакалавров. Программы обучения профессиям слишком обобщены. С тех пор, как мы стали выпускать бакалавров, я слышу жалобы из школ. «Забирайте назад своих бакалавров, дайте нам специалистов!». Дело не в том, что у нас их плохо подготовили, нет. Просто все понимают, что отпущенного времени для обучения студентам недостаточно!
— Была ли борьба между двумя вузами – КГПИ и СГУ — за абитуриентов 20 лет назад?
— Да, и борьба была очень острая. Мы делили одних и тех же людей. Абитуриент должен был сделать выбор, куда поступать — либо в пединститут, либо в университет. Сейчас появилась возможность выслать копии своих документов вместе с результатами ЕГЭ. Тогда интернета как ресурса у нас не было. Не было и сайта, на котором мы могли красиво презентовать вуз и его конкурентные преимущества. Ходили по школам с профориентацией.
При этом, прямой конкуренции между сыктывкарскими вузами не было. Они обучали разным профессиям. Например, экономист — это только университет. Биолог, ориентированный на науку или историк — этого не было в КГПИ. В свою очередь, иностранные языки — это только пединститут. Пересекались некоторые направления, но разница тоже была, и эту разницу все знали. Вузу оставалось только помочь человеку сделать окончательный выбор.
— Часто ли было такое, что человек поступил в вуз и понял, что ему это не надо?
— Я, если честно, не помню такого количества бросающих, как сейчас. Даже в голову не приходило бросить учебу, если ты поступил. Если человек говорил, что он «бросил», все понимали — вылетел. Никто не верил, что кто-то может сам уйти по собственному желанию. Место в любом вузе давалось с большим трудом.
— Сейчас мы часто видим, как кто-то, бросив учебу, благодаря своим талантам, начинают стартапы, становятся молодыми миллионерами. Студенты смотрят и думают — зачем мне зря терять свое время, мол, я тоже так смогу.
— Это не правило, ведь это исключение. На такое способны лишь единицы.
— Приемная кампания — 20 лет назад и сегодня – в чем разница?
— Раньше эта работа круглогодичной не была. Это была комиссия, которая собиралась на лето. Поработали — на год разошлись. Потом профориентация стала появляться в течение года. А потом стало ясно, что весь год есть чем заняться. Чтобы все хорошо работало летом, нужно работать весь год.
Сегодня СГУ бьется за свой престиж каждый день. И так каждый вуз, который хочет, чтобы к нему пришел абитуриент хорошего качества. И сейчас над этим работает не один человек, и не десять. Над этим работает весь вуз.
— Не создает ли это ситуацию, когда абитуриент обнаруживает, что действительность отличается от того, что он себе представлял с подачи пиар-кампании вуза? И разочаровывается.
— Сегодняшний абитуриент зачастую выбирает не вуз, в котором он будет учится, а город, в котором он потом будет жить и работать. И как ты потом не рассказывай, как у нас круто — если человек не хочет жить в Сыктывкаре — он непременно уедет. И ничего ты с этим не поделаешь. И вот он поступил, и ты видишь тоску у него в глазах, оттого, что родители не дали ему уехать. Или обстоятельства его не пустили. И тут мы стараемся до него донести, что в любом месте можно освоить профессию, а потом за свой счет уехать в другой город.
— Вы видите абитуриентов каждый год на протяжение 20 лет. Как они поменялись за это время?
— Еще несколько лет назад к нам приходили абитуриенты с вопросом «Что вы нам посоветуете? Куда пойти учится?». Мы спрашивали: «А что вы хотите?». Они: «А где у вас тут учится полегче?». И подобные вопросы на протяжении многих лет звучали регулярно. Мы всегда отвечали: «Если учится как следует, учится везде тяжело». Абитуриенты приходили сюда, чтобы провести здесь ближайшие лет 4-5, а там посмотрим. А последние год-два, к нам уже приходят и задают другой вопрос: «А где я буду работать, если получу эту специальность?». Люди стали заглядывать чуточку дальше, чем 4-5 лет. «А вот по этому направлению у вас есть магистратура?» Вот в этом отношении абитуриент в последние годы поменялся.
Наконец ушли поколения инфантильных людей, которые учатся за счет родителей, а дальше родители тоже что-нибудь придумают. Сегодня люди уже со школы понимают, что им придется рассчитывать только на свои силы и уже со студенческих лет работают на свое будущее. Это более взрослый и осмысленный взгляд на жизнь.
— В СГУ приехали студенты из Киргизии. Почему именно к нам?
— Мы заинтересованы в иностранных студентах, потому что это один из мониторинговых показателей рейтинга вуза — процент обучающихся на очной форме из иностранных государств. Киргизия для нас привлекательна тем, что русский язык там является одним из государственных. Есть признание аттестатов и дипломов, то есть им не нужно подтверждать свое образование. Они даже заполнены сразу на двух языках. К тому же, согласно межгосударственным договорам, граждане Киргизии имеют право обучатся у нас за счет бюджета. То есть нам есть что предложить друг другу.
— Ваша работа заключается в том, чтобы призвать как можно больше абитуриентов и закрыть все имеющиеся в вузе направления.
— Не просто закрыть. Закрываем мы их в любом случае. Нам необходимы абитуриенты с хорошими результатами. Как можно лучшими результатами. Для этого мы проводим профориентирование. Когда начинается лето, мы видим, кого привлекли. А дальше начинается ювелирная работа. Нам нужно, чтобы те, кто лучше всего сдал экзамены, остались именно у нас. Это деятельность ответственных секретарей, которые работают каждый со своим контингентом абитуриентов. Где-то убеждают, где-то разъясняют. Они не говорят: «Приходите к нам». Они отвечают на вопросы: «Вы хотите на журналистику? Я вам расскажу, что вы там будете делать».
Очень часто абитуриенты не могут реально оценить свои шансы. Мы с этим уже не первый год сталкиваемся и понимаем, насколько это тонкий момент. Пока не издан приказ о зачислении, уверенным на 100 процентов быть нельзя. Вот только что ты сюда проходил, прошла минута и ты в пролете. А ведь тебе никто не позвонит и не скажет: «Извини парень — твое место уже занято». Это тонкий психологический момент, и тут мы пытаемся помочь абитуриенту. Мы тоже не хотим, чтобы он, понадеявшись на нас, остался в итоге не у дел. Мы всегда спрашиваем, куда вы еще поступаете. Не для того чтобы охаять другое учебное заведение, а чтобы помочь оценить свои шансы.
Вячеслав ТУРУБАНОВ
Фото автора