Игорь Машков — заслуженный художник России. Он пишет пейзажи, портреты, исторические полотна, его картины висят в залах Администрации Президента России, собраниях Римского Папы Бенедикта XVI, в частных коллекциях. Он — приверженец русского реализма. О том, кто слизал краски с его палитры, почему приходилось рисовать на обоях и чем примечательны лица священнослужителей, художник рассказал на встрече по проекту «Шаг навстречу!». Она состоялась 27 ноября в СГУ им. Питирима Сорокина. Студенты и школьники смогли задать интересующие вопросы художнику лично.
«Учитель говорит: «Игорек, у тебя все хорошо». А ты бежишь через дорогу к Репину или Сурикову и понимаешь, что у тебя все плохо».
Мой дед был маляром, после Великой Отечественной войны он был израненный и ни на какую работу не годился, кроме как красить железнодорожные станции по нашей ветке. Отец, видимо, запах красок учуял и стал художником-любителем. Стал рисовать пейзажи, портреты, чеканил, вырезал. А я уже смотрел, как папа пишет, — и пошло.
Начинал с изостудии при дворце культуры. Раньше там хорошо учили, перед нами сразу ставили гипсовые розетки, мы рисовали шары, конусы. Потом была МСХШ — Московская средняя художественная школа — самая лучшая художественная школа России. Она находилась напротив Третьяковской галереи. Например, рисуешь сложную постановку, спрашиваешь совета у учителя, он говорит: «Игорек, у тебя все хорошо». Бежишь через дорогу к Репину или Сурикову и понимаешь, что у тебя все плохо. Очень важно, на что ты смотришь во время учебы, базой всегда должна быть классика. Учился по 11 класса, увидел, как там все серьезно, и понял, что назад пути нет. Потом был Суриковский институт, но меня сразу забрали в армию. В армии за два года я разучился рисовать. Там я рисовал только Ленина, портреты героев части и строевые фигуры солдат на плацу. В институте пришлось догонять, до 12 ночи работать. Потом была аспирантура Академии художеств. В общей сложности я учился лет 20.
«От каждого брал свое»
Я — исторический живописец. К кому бегал учиться в Третьяковку? От каждого брал свое. У Репина учился технике, познавал школу. Суриков — это композиция, настрой, это суть. Моими примерами были Нестеров, братья Васнецовы, Поленов, Рябушкин — те, кто писал русскую историю. Я пишу маслом, но для себя рисую акварелью. Ее легче нести, ты быстро пишешь, она быстро сохнет.
Портрет может писаться и один сеанс, а можно за несколько. Вот этот зеленый пейзаж писался с натуры, потом в мастерской дописывался. Здесь у меня дача находится. Пишу это место часто, с разных мест. Однажды смотрю, вечером стадо коров возвращается и идет прямо на меня по тропинке. Корова, самая первая и любопытная, подошла к палитре и слизала все краски. Видимо, молоко потом было цветное…
«У вас зима красивая, настоящая»
В Республику Коми я много раз приезжал на охоту, на рыбалку, катался на снегоходах, здесь состоялись три мои выставки. Дело в том, что люди, которые на тот момент работали в Республике Коми и строили дорогу на Тиман на алюминиевый рудник, стали покупателями моих картин. В 2002 году они заказали картину о сдаче дороги на Тиман. И с тех пор я стал сюда ездить. В 2011 году у меня была выставка в Национальной галерее, еще одна планируется на 100-летие вашей республики. Зимние пейзажи у вас люблю рисовать, у вас зима красивая, настоящая. Или есть другая картина, написанная в Коми, — лодки на Кедве. Мы на этих лодках ходили по реке, остановились на перекур. Это настоящие коми лодки, 9 метров, деревянные, ручная работа. Правда, на лодках были моторы, я их писать не стал. Я написал этюд, а по этюду создал картину.
«Как это все уместить в картину!»
Однажды Патриархия заказала у меня серию картин «История русского православного паломничества». Казалось, ничего сложного, но когда начал над этим работать, пришлось поездить и в Иерусалим, и в Египет, и в Италию. Когда эти сюжеты выстраиваешь, по пути встречаешь столько мистики, столько фантастических вещей, что не знаешь, как это все уместить в картину! Например, 1812 год: Наполеон разграбил и сжег Москву, а его доблестные солдаты начали грабить храмы. Они отковыривали драгоценные камни, стреляли по иконам, все сваливали в груду. Одни солдаты пошли к раке митрополита Ионы, который похоронен в Успенском соборе. Решили ободрать серебряные листы с оклада и взять серебряный подсвечник. Как утверждают исторические записи, как только они подошли к его раке, митрополит восстал оттуда и погрозил пальцем. Французы, которые в Бога уже не верили, бежали и не тронули эту раку. Только она в Успенском соборе и сохранилась.
«Хорошие, колоритные персонажи»
Сейчас нет таких лиц, какие были в XVII-XIX веках. XIX век хотя бы фотографии до нас донес, а XVII век — только парсуны, но на них изображались бояре, это лица не народные. Чтобы нарисовать исторический сюжет, приходится пересматривать кучу материала, ходить по музеям. Конечно, я ищу и лица среди современников, мне позируют близкие, родственники, друзья. Очень хорошие, колоритные персонажи — это служители церкви. Ну, еще бомжи — у них такие повидавшие жизнь лица, которые мало где встретишь.
«На кистях не экономьте»
Для живописи нужен хороший холст и кисти. На кистях не экономьте. Искусственные кисти покупать можно, но с них краска скатывается. Берите щетину и колонок, он, правда, дорогой. Если интересует графика — берите хорошую бумагу. Хотя в 90-е годы, по бедности, родители покупали рулон обоев, мы его переворачивали, и, оказывается, внутренняя сторона рулона отлично подходит: она в меру шероховатая, мы даже на ней акварелью писали. Это сейчас зайди в любой магазин, а там бумага хоть российская, хоть итальянская. Карандаши берите разной твердости: твердо-мягкий, должен быть и обязательно 3М, очень жирный, чтоб рисовать тень или, например, зрачок. Уголь не берите, он потом сотрется, это должен быть именно карандаш.
«И ты думаешь: что не так?»
Творческие кризисы периодически приходят, и чем я старше, тем чаще. Ты сначала, вроде, на плаву, и вдохновение есть, и картины хорошо пишутся. Вдруг — раз, что-то происходит, начинается спад, работы перестают покупать, и ты думаешь: что не так? Те же галереи, те же люди. Но вот подходишь к холсту и понимаешь, что только портишь его. В этом случае помогает выход на натуру. Особенно зимой, когда погодные условия потяжелее. Ты борешься и побеждаешь сначала погоду, потом лень. И работаешь.
«И все начинает крутиться»
Как говорил кто-то из классиков, пускай вдохновение найдет меня за работой. Подходишь к палитре, выдавливаешь краски, и если холст уже начат, внимательно на него смотришь, включаешь соответствующую музыку, вдруг что-то происходит, и ты понимаешь: пора работать. Да, в восточных религиях есть целые практики вхождения во вдохновение: кто-то читает мантры, приседает, отжимается. Я считаю, что этого ничего не нужно делать: краска на палитре, холст — и все начинает крутиться.
Напомним, просветительский проект «Шаг навстречу!» реализуется по инициативе члена Совета Федерации Дмитрия Шатохина при поддержке Сыктывкарского государственного университета имени Питирима Сорокина.